В путешествии важен принци
Шипилова Евдокия Семеновна 1917 года рождения. Родилась на родительскую субботу, 22 мая
- Мой отец Семен, Сенькою его звали, всегда был связан с духовенством. А дедушка Митроша нет. Отец мой был неграмотный, как и я, но священники его любили. У нас в хозяйстве был мерен и отец на нем всегда возил в город на учебу детей отца Михаила, который служил в нашем Храме до аскулачивания. Сильный был мерен и пробегал расстояние в 40 км за 2 часа.
- Память у отца была у него хорошая. Все молитвы знал наизусть: воскресные и праздничные. Крестных детей у него было 56 – не только близких родственников, но и чужих. Все просили его стать крестным. Бабушка Дуня слепая, различает только светлые и темные тона и все. Но на протяжении всего разговора складывалось впечатление, что видит она хорошо, только очами духовными.
- Очень важно, чтобы в храме был хороший наставник, хороший пастырь. Важно, чтобы слова его доходили до самого сердца. У каждой семьи что-то да и неладно, и без церкви никуда, хорошо, если это люди могут понимать. Бабушка Дуня сохранила икону Успения Пресвятой Богородицы, сохранила и сберегла, и завещала Ее вернуть на то место, где находилась икона ранее.
- О спасении иконы, - говорит бабушка Евдокия, - надо благодарить маму мою – Анастасию (бабушка плачет при этом). Стали громить и засыпать церковь Святителя Николая. Урожаи в то время, когда раскулачивали всех, были большие. В колхозе амбаров не было. У нас в семье было 7 рубленных амбаров. Их так и называли – Антошины амбары. Зерно стали ссыпать в церковь Кладовщиком тогда был Костюха Бордычов.
Молодежь, кто был активистами – стали бить иконы. Икона Успения Пресвятой Богородицы так и считалась Антошиной иконой. Моя прабабка принесла ее из Иерусалима. А Костюха знал это и всячески оберегал ее. Приходит он к нам домой и говорит: «Анастасия, что-то с иконой надо делать, разобьют ее ведь, захожу в церковь, а сердце кровью обливается…» Мать взяла салазки, вечером с Костюхой пошли в церковь. Икона была очень большой и тяжелой, рама была обложена гипсом и покрыта позолотой. Икона большая, написанная на холсте, более метра была в длинку и метр была в ширку. Костюха говорит: «Да мы с тобой ее не снимем.» А мама: «Давай попробуем!» Подняли они ее, на удивление, как перо. Потом мама назад сложила руки, нагнулась и говорит: «Костюха, клади мне ее на спину.» Он положил, так она ее и понесла до дома. И отдыхать нигде не останавливалась. И вот икона с этих пор у нас дома и живет…
Когда перестраивали хату, икону сняли со стены и разбили случайно стекло. Отдали икону Бырке, она занималась тем, что иконы украшала. Бырка сделала иконе киотку и обрезала ее, обрезала благоразумного разбойника с крестом. С тех самых пор икону мама отдала мне. Прабабка, которая принесла эту икону из Иерусали прожила более 100 лет. Я, видно, в нее (улыбается). Бабушка Дуня вспоминала, какая церковь была раньше.
- Когда заходишь в храм с паперти, справа, на стене помню написанную икону Божьего суда и Целование Иуды. Еще в трапезной части были два больших деревянных киота. Справа находилась Икона Успения Пресвятой Богородицы. а с левой Покрова Божией Матери . В правой части всегда становились мужчины, а с левой - женщины. Поминальный стол также стоял слева. Там же всегда и исповедь шла. Полы в церкви были деревянные, а в Старо-Никольском храме – чугунные. Ходили люди чаще всего раньше в лаптях, вот все и отмечали, что церковь теплая была, хотя она никогда не отапливалась. Так называемая холодная церковь. Но службы шли всегда регулярно. Начиналась служба в 6 утра и заканчивалась к полудню. А людей всегда было много. И все стояли. Боковые двери открывали, когда мыли полы и шла уборка. Тогда выносили через них столы и всю Святость. Помню, была икона Пресвятой Троицы, она была вся золоченная, сияла. Я отчаянная была, но на эту икону не могла взглянуть. Колокольня высокая была, но в Старо-Никольском еще выше. И колокола были большие. Когда нашу церковь закрыли, а в Старо-Никольской служили, звонят колокола, а ветерок в нашу сторону, все слышно, будто за углом, хотя и 5 км. За алтарем были посажены вишни и были две могилки. Надгробных плит не было. А может и были. Я уже не помню.
Великая Отечественная - Во время Великой Отечественной войны в селе сначала стояли венгры-мадьяры, а потом немцы. Венгры были еще более или менее с пониманием, а вот немцы жестокими были. В самом низу села Никольское-на-Еманче был концлагерь. Василису Асташову с детьми расстреляли повыше церкви, где жили Мешочкины.
